Лидеры

Небольшой оффтоп. А куда Ромка-звездочёт подевался? Давно ни в одной теме не мелькает...

Новый ЖК Квартет на Уральских танкистов. Застройщик - ИП из Кунгура. Построены 2 коробки из планируемых 4. После постройки будет мини-квартал...

-21 градус, господи, почему так холодно? А самое главное ты понимаешь, что завтра не будет+ 20, и послезавтра не будет, и может только через полгода выпадет один денёчек с такой температурой, а пока перспектив никаких, будет только хужее, и почему я здесь? Вот говорят Уральские горы, Уральские горы, чего-то там пафосное, да, блин , это конечно не жопа мира, но думаю близко, это копчик мира. Очень холодно. Как там говорят, минус 7 ощущается как минус 10, у нас минус 20 ощущается как минус 40!

И кто мешает перенести свой седалищный нерв на ПМЖ куда-нибудь поближе к Экватору?

конструктивно это движок из 90х программно еле натянули Е5, задушив его в хлам хотя раздушенный он наверное на стадии обкатки ляжет

Сейчас у меня люминь...и? Все так же жарища в машине. Может кто-то хреновый истопник? Но больше я склоняюсь к тому, что все ваши утверждения на инет-вбросах основаны. Вы - теоретик!

А в детстве +15 ощущалось, как +25... Вот эти люди искренне не понимают вашего возмущения! Для них -21 - африканский климат!

зачем тебе фен? в любой мороз в Весте жарища.

Блин, у людей чувства самосохранения походу нет совсем у некоторых. Еду с Перми, темно уже, впереди на аварийках явно легковушка, на обочине на сколько видно... И пока не появилась встречка думал ходом (90 ехал) по своей полосе спокойно и проеду. Из-за появившейся встречи от греха подальше скидываю скорость чтоб со встречкой до аварийки разойтись... И после разъезда вижу что веста то стоит не на обочине полностью а левыми колёсами на дороге (хотя мне показалось в переди вообще премыкание дороги было вольготно встать можно было) дак ещё и водила фару протирает стоя не перед авто а слева от него... И даже, сука, не подумал отойти за машину дорогу освободить, а про отсутствие светоотражающей жилетки вообще молчу... Вот думаю не встречка и как минимум зеркало бы себе обломал (

выставили себя в очередной раз клоунами. 1.обьявили условия отбора 2. попали не те, условия изменили 3. народ возмутился, вернули все взад ЗЫ. Эт им еще повезло, что младшая Резцова в команду попала)))

Все такие красивые, с умными глазами!! Хорошо выглядят. Приюту спасибо. Но дома бы лучше....

Пусть будет здесь. С большим интересом прочитала пост в вк группа Орёл-городок (Усольский район, Пермский край) В этом году в канун победы вспоминали героического прадеда мужа и "зажиточного кулака" его прапрадеда как раз из тех земель Усольских Воспоминания И. П. Павлова, старого большевика. В марте 1929 года, по решению того же Уралобкома, меня перевели в другой, Верхнекамский, округ на ту же должность руководителя финансового управления. Перевод из Перми в Соликамск выглядел ссылкой, и я отправился за разъяснениями в обком. Здесь узнал, что в Верхнекамском округе намечается строительство огромного химического предприятия и потому меняется весь состав так называемой «двадцатки ЦК». Новых руководителей подбирают особенно тщательно. В Соликамск мы с семьей выехали в конце марта уже не на санях, а на колесах, приехали на место, а там – зима в разгаре. Сам Соликамск по сравнению с Пермью выглядел деревней, только несметное количество церквей указывало на то, что это все-таки город. Не понравилось нам поначалу и в отведенном нам доме – холодно, сыро, неуютно. Но планы нового строительства выглядели впечатляюще. Кроме химкомбината в Березове намечалось возведение калийного треста, нескольких новых угольных шахт, плотины на реке Вишере с последующим соединением ее с Печорой в единую водную систему. Одновременно предстояло возвести целые поселки и даже города для рабочих. На это тоже были выделены огромные средства, привлечена масса рабочих рук. Велись крупные лесозаготовки, причем часть леса вывозилась за пределы округа. В общем, стала понятной его нужда в сильных и энергичных руководителях. (В 1932 году, Уральскую область разделили на четыре новых – Пермскую, Свердловскую, Челябинскую и Тюменскую). На другой день после приезда, побродив по Соликамску, мы с женой сели на какую-то изгородь и призадумались, как будем жить в таком захолустье. А это была настоящая глушь – как-то ночью напротив нашего дома волки задрали козу и собаку, по городу скакали белки, в пяти километрах от Соликамска медведи нападали на домашний скот. Однако со временем мы пообвыкли и даже полюбили здешние леса. Так что в 1930 году покидали Соликамск с сожалением. Соликамск был городок маленький, но с большим, еще дострогановским, прошлым и множеством исторических памятников, включая церкви. Кстати, именно по причине исторической ценности нам разрешили взорвать только одну из них. На месте, где сейчас стоит Березовский химкомбинат, было сплошное болото, там мы стреляли куликов. Прежде, чем начать строительство, всю площадку пришлось засыпать многометровым слоем глины и песка. С января 1930 года в нашем округе началась коллективизация, и окружком назначил меня своим уполномоченным в Усольском районе. В райцентре, древнем городе Усолье, еще работали старинные, на «деревянном ходу», солеварни. Задача перед нами, уполномоченными, была поставлена двоякая: во-первых, объединить карликовые колхозы в более крупные и, во-вторых, вовлечь в них единоличников-середняков и бедняков. Мы с секретарем райкома собрали колхозников трех сельсоветов в селе Пыскор, что в 12 км от Усолья. Сами жители этого села занимались больше не сельским хозяйством, а кустарными промыслами – сапожным, плотницким, смологонным. Докладчиком поставили представителя окружного сельхозуправления агронома Сапожникова, который неожиданно начал призывать слушателей немедленно образовать коммуну. Сапожников был беспартийным и, как выяснилось, действовал по собственному почину. Тогда я взял слово и сказал колхозникам, что партия стоит за коммуну, но к ней надо подготовиться, изучить людей, способы лучшего ведения коллективного хозяйства, узнать друг друга и только тогда говорить о коммуне; а сейчас давайте создадим настоящий, работоспособный, крупный колхоз. Колхозники со мной согласились, выбрали новое правление, а многие единоличники, присутствовавшие на собрании, тут же записались в колхоз. Вновь избранное правление приступило к подготовке дворов для объединяемого домашнего скота, а мы вернулись в Усолье. ... Утром уже в Усолье мне сообщили, что в Пыскоре бунт. Секретарь райкома предложил немедленно направить туда милицейский отряд, но я сказал, что поеду один, поскольку милиция только все испортит. Подъезжаю на розвальнях к клубу, на улице шумит толпа – ищут председателя правления, чтобы выписаться из колхоза, весь обобществленный накануне скот уже разобрали по домам. Председателя сельсовета, усольского рабочего-выдвиженца, малость побили, и он тоже спрятался. Едва я вышел, мой возница нахлестал лошадь и рванул обратно в Усолье. Спокойно подхожу к толпе, спрашиваю: «Что за шум?». В ответ сразу несколько голосов спрашивает, читал ли я статью Сталина, суют мне в нос газету, галдят: «Не желаем быть в колхозе!». Я предложил поговорить в клубе и пошел туда, остальные двинулись за мной. Скоро в клубе яблоку негде было упасть, я послал за колхозным начальством, пришел и секретарь партячейки. Я напомнил крестьянам их недавние разговоры о коммуне и сказал: «Что тов. Сталин говорит в своей статье? Только ли о том, чтобы вступать в колхозы добровольно? А вы прочтите статью до конца и увидите, что он, говоря о добровольности, также призывает вас идти в колхоз, ибо в нем ваше спасение от нищеты. Колхоз сделает вас зажиточными, вы сможете применять технику для лучшей обработки земли. Вы кричали, что не желаете быть в колхозе. Зачем кричать? Идите к председателю, вот он – в президиуме, и возьмите обратно свои заявления. Неправда, будто вас в колхоз гнали силой, вы ему сами приносили свои заявления. Но имейте в виду, партия вас зовет в колхоз – в нем ваше будущее и будущее ваших детей. Колхоз нищим не будет никогда, а богатым – обязательно, это сила, которая уничтожит нужду, голод и темноту. В общем, решайте сами. Митинг на этом заканчиваем, и, чтобы не терять время в разговорах, идите и думайте, где вам быть – в колхозе или вне его». В зале была такая напряженная тишина, что было слышно людское дыхание. После моих слов крестьяне долго сидели молча, выступать никто не захотел. Все вышли из клуба, и многие пошли не к председателю колхоза забирать заявления, а домой. Когда все разошлись, секретарь ячейки мне и говорит: «А я смотрел, в какое окошко сигануть, когда тебя начнут бить, а что тебя будут бить, я не сомневался». Помолчал и добавил: «Ну и ну! Вот у кого надо учиться руководить массами!». Потом я ездил по другим сельсоветам агитировать за колхозы. Вернулся в Пыскор. На колхозном собрании, в перерыв, походит ко мне одна крестьянка и говорит: «Тов. Павлов, зачем ты нас мучаешь? Скажи: идти мне с мужиком в колхоз или нет. Ночью мой муж дрыхнет, а я не сплю, лежу и все думаю». Я ответил: «Чужим умом жить не надо, но я, конечно, советую идти в колхоз, как на собрании и говорил. Вы, видать, люди честные, вдумчивые и в колхозе будете полезны. Идите, там ваше место». И они вступили в колхоз. Как-то они живут теперь и помнят ли меня и мой совет? Неделю спустя нас, уполномоченных, снова вызвали на бюро окружкома для доклада о ходе коллективизации. Вызвали и секретарей райкомов. Оказалось, что в моем районе 25 % населения вступило в колхозы, а в других районах– 2–5%, максимум 10 %. И это несмотря на то, что у меня в районе было много кустарей и рабочих деревенских кустарных солеварен, которые в колхозы не вступали. Думаю, что секрет прост: крестьяне, часто сталкиваясь с рабочими, с производством, были более развиты и быстрее разбирались в политике партии в области коллективизации сельского хозяйства. ... Перегибов же в деле коллективизации, как и писал тов. Сталин, было очень много. ... Так вот, статья тов. Сталина отрезвила многих таких «активистов», которые еще и подзуживали – мол, карликовый колхоз – «могила колхозного строя», надо создавать «гиганты» (своими ушами слышал такие призывы в Соликамске от врага народа Кабакова). Тех же, вроде меня, кто пошел против таких «гигантов», в первое время сажали в тюрьму как изменников. ... В годы Великой Отечественной войны. Всем известно, что, как и в гражданскую войну, в годы Великой Отечественной войны на карту был поставлен вопрос, быть или не быть советской власти, даже более того – быть или не быть свободной и суверенной России вообще. ... Как и все тогда в тылу, питались мы скудно. Получив по карточкам суп, жижу обычно съедали как первое блюдо, а гущу уже без хлеба доедали как второе. Потом пили чай без сахара. На ужин нам обычно давали отварную кету с картошкой. Съев картошку, из кеты я делал бутерброд и дома потихоньку клал жене в карман – она и этого в пайке не получала. Утром, уже на работе, она этим бутербродом завтракала. Так мы питались до конца 1943 года. Сколько тогда болело дистрофией! Среди нас, военных, такой режим выдерживали только те, у кого семьи были небольшими. Если же детей было много, практически весь паек уносился домой. Один офицер нашего отдела иногда приносил на работу кое-что из овощей. В такие дни часов в 5 вечера у нас объявлялся «редькин час» и мы эту редьку ели с солью без хлеба, запивая горячей водой. Свой пайковый хлеб этот офицер сушил и относил домой детям. От недоедания и переутомления наши офицеры в буквальном смысле падали и попадали в госпиталь. ... ............................. Большевик, подпольщик, боевик: воспоминания И. П. Павлова / Ин-т российской истории, Российская акад. наук, Музей истории Екатеринбурга. Санкт-Петербург : Центр гуманитарных инициатив, 2015. https://findbook.me/book/read/?eid=71493072585954794b..