Техрук

Монументальные!

Как можно-с?! Такие грациозные фигуры!

В камбалу превратят... массами своих, хм, изумительных тел ))

А ты такой посередине между ними!

90-е года начало... конец ноября свинку на кг 120 зарезали, опалили, разделали. Печень свежатинку пожарили и под 150 грамм на лицо спирта нормального употребили.

Дак гугл.

Ну что за слова, романтизьму нету!

Монолог Шапочки: Хочется — есть. Не «кушать». Не «перекусить». А жрать, желательно — с хлебом. С маслом. И чтоб хрустело. Но нет. У меня же новая жизнь, новая я, новая диета. Я с утра выпила воду с лимоном, съела две миндальки и ушла на работу — злая, красивая и с голосом: — Не трогайте. Пока жива. Ах, как хочется — макароны. С сыром. С соусом. С пармезаном, что стружкой ложится на совесть. Но у меня в тарелке — киноа. Киноа, Караванщик! Даже звучит как диагноз. Я это ем и говорю себе: — Это вкусно. Это польза. Это клетчатка. А внутри — голос в голосе: — Это что за корм для белки? Где пельмени? Ах, как хочется — есть ночью. Когда холодильник светит, как храм. Когда никто не видит, а если и видит — всё равно уже поздно. Открываю — и такой душевный разговор начинается: — Колбаска… ты ещё тут? — Я жду. Я всегда жду. Ах, как хочется — позволять себе вкусное, без вот этого: — А ты потом влезешь в джинсы? Хочу влезать в счастье, а не в джинсы. Хочу целовать булочку, а не считать её в приложении. Хочу на ужин торт, а не три оливки и стыд. Ах, как хочется… Просто поесть. Без расчёта. Без самобичевания. Без «после семи» и «а ты знаешь, что там крахмал?!» Хочу — и ем. Не хочу — тоже ем. Потому что вкусно. Потому что можно. Потому что я — человек, а не проект по улучшению тела. А пока — снова кефир. Снова семечка чиа. Снова гордая надпись в заметках: «3 день без сахара». И подпись: «…и без радости». Ах, как хочется… Хотя бы пиццы. Но мне — нельзя. Я же сияю. На пустом желудке. И вот — момент истины. Ночь, улица, фонарь, аптека… А на против ларек с шаурмой. Стою. Лицо — как у падшего ангела. Губы дрожат. Живот поёт арию. — Мне одну. С остреньким. И со всем. Продавец смотрит участливо. Он всё понимает. Он видел таких. Он знает — это не еда. Это судьба. Я вцепляюсь в фольгу как в жизнь. С первого укуса — счастье. С третьего — слёзы. С пятого — пробуждение. Это не срыв. Это обряд очищения. От диет. От глянцевых обещаний. От этих пластиковых контейнеров с курогрудкой на пару. — Я не падшая. Я — восставшая. — Я не нарушила. Я — спаслась. — Это не жир. Это личная граница. — Это не калории. Это возвращение домой. Сижу потом, вся в чесночном соусе, пьяная от углеводов, и думаю: Ах, как хочется жить. А жить — это тоже глагол. И иногда он спрягается с соусом.

Да... у Румстер все началось с таблеток.

Какие помидоры? Шапочку в арбузах помню... помидоры не помню.

гениальность шла параллельно с психическими расстройствами?

Трудно сказать, вы то резко худеете, то наоборот.

А если в арбузах...

Вызывайте санитаров...

Мормонизация какая то...